ДЕТСКАЯ ФОТОСТУДИЯ «ВЗГЛЯД»

Снимают дети... Приготовьтесь, замрите — сейчас раздастся щелчок... Пустое. Не надо замирать. Не надо делать благочестивым лицо, не надо играть самого себя. Из этого ничего не выйдет. Можно кого угодно обмануть, только не детей.

Ремеслом фотографии дети овладевают исключительно просто. Да, поначалу ремеслом. Эту нехитрую штуковину со стеклянным глазом и не таким уж сложным механизмом внутри — фотоаппарат — приучают к своим рукам. А там... А там и начинается та магия, которая превращает каплю в сверкающий алмаз, а быстротечное мгновение — в слепок времени, в котором выступают не фигуры, а характеры, типы и, если хотите — философия. Только не надо пренебрежительно морщиться: ну, какая, мол, философия?! Обычные детские шалости с одной из доступных игрушек — фотокамерой, а вы претендуете на особое видение мира, на особую его трактовку, свою расстановку акцентов, свои ценности, свою глубину. Позвольте... Нет уж: позвольте не согласиться. Ценность взгляда художника далеко не всегда определяется его искушенностью, глубинным знанием предмета — сей взгляд, скорее, взгляд ученого. Взгляд же мастера — это его способность удивиться совершенству мира или его противоречиям, гармонии его отдельных частей или диссонансу. Равно как и несовместимости явлений мирка, в котором пребывает каждый конкретный человек в своем привычном окружении. Гармония рождается из хаоса. Но она рождается не сама по себе, а лишь в нашем представлении. Фантазия художника превращает груду хлама в завораживающий натюрморт, простую уличную сценку — в ристалище характеров, гримасу на лице — в трагедийный или комический образ... Своим вторжением в окружающую жизнь художник, а творящий фотограф — тот же художник, дает свои оценки происходящим явлениям, раздает характеристики персонажам, наделяет их частичкой собственного «я». Модель — зеркало, в котором отражается сам художник. Чем ярче портрет самого художника, чем своеобразнее его взгляд на мир, тем более заостряется и его модель, тем она рельефнее выявляет свои черты, обнажает собственные характеристики. Обнажение это происходит спонтанно, подчас взрывоопасно, но почти всегда — помимо воли модели. Настоящий художник сдирает маску и выявляет истинное лицо своего героя. Даже если оно некрасиво, даже если оно страшно.

Читателя, возможно, утомляет этот экскурс в глубины творчества. Но такое погружение необходимо, чтобы понять: истоки творчества не в технике, не в умении писать грамотно, снимать резко и точно по экспозиции. Истоки -— в душе, в ее восприимчивости окружающего мира, в ее умении сопереживать — радоваться, негодовать, смеяться...

Снимают дети... Сравним единичный снимок ребенка с единичным же рисунком его сверстника. Подростковая неумелость (непропорциональность, незавершенность, непрофессионализм — что еще?), которая может в обоих случаях с первого же взгляда броситься в глаза, со второго превращается в чистоту, в непревзойденнейшую импровизационность, в легкость истинного таланта, вдохновения... А выстроенные в единый ряд рисунки или снимки обнаруживают свою философию, свою художническую концепцию, свой вариант реально окружающего нас мира.

Дети добры — это аксиома. Но они бывают и жестоки. Дети смешливы. Но они могут быть и язвительны, и желчны. Не надо пугаться этих определений, как не надо излишне боготворить ребят. Они не могут быть иными, поскольку они — это мы сами. Только такие, какими мы были двадцать, сорок, шестьдесят лет назад… Мы были насмешливы? Да. Вот и они, наши дети, ироничны. Мы были добры? Конечно, сколько слез мы могли пролить над бездомным котенком... Вот и они страдают вместе с братьями нашими меньшими, точнее — сострадают. Мы были жестоки? Увы... По глупости, по молодости, по незнанию чужой боли... Но еще мы были и благородны. Прожитая жизнь стирает со своей грифельной доски одни ценности, вписывая другие. Не только мудрость приносит возраст, но и осторожность, расчет. Пыль годов заставляет тускнеть нашу чистоту — чистоту чувств, отношений, оценок. «Рацио» вытесняет то многое в нас, что в детях остается первозданным и главным. И главнейшее среди этого: «Не солги!» Не станем говорить: «Вот творит ребенок и думает: «Я не должен соврать, я должен быть понят». Конечно, это сущая ерунда! Потому-то ребенок творит, как дышит - легко, естественно, чисто.

Перелистайте страницы этого альбома. Они не утомят вас назидательностью. Это объяснимо: ребенок и сам не любит нотаций. Они не огорчат вас подражательностью. Конечно, забавно, когда малышка, забравшись в материнские туфли, подходит к зеркалу, как бы спрашивая: «Ну, как, я уже совсем как мама?» Меньше всего в этих фотографиях желания забраться в чужие туфли. У ребятишек неплохая обувка и своя. Да и размер ее таков, что взрослому не удастся всунуть в нее свою лапу. Вы посмотрите на тот мир ребят, в котором они живут как рыба в воде, а каждый взрослый за версту заметен. Не стану говорить, что взрослому фотографу никогда бы ничего этого не увидеть. Возможно, он увидел бы многое, но, конечно, не все. И дело не в технике «скрытой камеры», а в прямой сопричастности к детской жизни, к внутреннему миру ребенка. Взрослый может лишь «настроиться на волну», «вступить в резонанс», а ребячья душа сама исторгает эту мелодию. Вот они — герои наших героев — авторов альбома. Они виртуозно подвижны — в неповторяющихся — «штучных» — выражениях глаз, лиц, поз, занятий, характеров. Это живая ртуть. И чтоб ухватить эту ртуть, такой же ртутью надо быть самому. Они бесконечно мудры. Здесь нет комплимента «милым деткам». Это мудрость самой природы, не погашенная еще разными «обстоятельствами». Глубина образов потрясает. И все это при том, что отсутствует диктат автора, его настойчивое желание в чем-то убедить, настоять на своем. Все это сделано легкой рукой. Беспечной рукой таланта… Снимают дети... Они смотрят на себя, смотрят на нас. Не застывайте в позах. Это бесполезно. Они же видят нас насквозь...

Лев ШЕРСТЕННИКОВ,
фотокорреспондент, член Союза журналистов СССР

Перед нами лежала большая стопка детских фотографий. Нужно было пересмотреть их и выбрать пять-шесть для публикации в журнале. Когда листали работы, вдруг подумалось — как трудно быть педагогом, и еще почему-то вспомнились слова авторов документального фильма «Легко ли быть молодым?» на обсуждении в Доме кино после премьеры: о «шовинизме всезнающих взрослых», об открытой эмоции документальности, о нарушенной вере. Молодые ребята еще готовы с нами разговаривать, надо использовать эту возможность.

В тираспольской студии «Взгляд» собраны не «трудные подростки», там обычные дети: и очень маленькие фотографы, и уже достаточно взрослые с индивидуальным видением. Так что же будет принципом нашего отбора? Фотографии должны будоражить. И если рассматривать их как рассказы, соотносить остановленное мгновение, не всегда прекрасное, с жизненным материалом, заключенным в этом мгновении, понимаешь, что им, нашим детям, небезразличен мир, их окружающий, мир еще непознанный, еще непокоренный. Взаимоотношения героев снимков и авторов наполнены «открытой эмоцией». Между ними ощущается связь — это они снимали как бы друг друга, это не случайно выхваченные из толпы лица. Они друзья, знакомые, соседи. Они открыты друг другу, верят друг другу, понимают друг друга, существуют в одной системе координат. Жаль, конечно, что читатель не имеет возможности увидеть все фотографии, которые мы держали в руках и, честное слово, были захвачены картиной удивительно целостного образа мира, слагавшегося из разных по стилю, композиции, масштабу работ. Мы раскладывали снимки, монтируя эту мозаику, соединяя один момент жизни с другим, одно впечатление, ощущение автора с другим. Особенно выразительны, конечно, серии. И, кстати, эти серии — не просто фотографии на одну тему. Их объединяет авторское восприятие того или иного «куска» жизни. Фотография — это совершенно особое средство и контакта с действительностью, и выражения, «описания» своего понимания этой действительности, своего отношения к ней, своего места в ней. Не всегда с фотографий смотрит на нас гармоничный мир без тревоги и волнения. Вот два маленьких человечка оказались в явно непривычной для них обстановке — пугающая, неконтактная среда. Полированная поверхность вместо «почвы под ногами», а вокруг идущие по своим делам великаны, такие большие, что видны только ноги... («Вокзал» Андрея Кушнира). А вот совершенно другой мир — родной, теплый, солнечный, гармоничный, тут нечего остерегаться, тут все твое (серия «Сестренка» Юры Приютовского). И еще пример разного освоения мира. «Луг-1» и «Луг-2» этого же автора. В первом случае мир покорен тобой, он ясен, прост, целен — тепло, хочется бегать в солнечных лучах среди сладко пахнущей скошенной травы. Правда, на небе тучки, и может быть, пойдет дождь, но это тоже прекрасно — летний дождь. А во второй работе — неведомая, таинственная часть мироздания, интригующая планета, на которой ты живешь. Еще две фотографии: «Сосед» и «Соседи». Вглядитесь в эти лица — какие они, эти живущие рядом люди? Доброжелательные, открытые, верящие тебе — подростку с фотоаппаратом?

Интересен принцип, по которому осуществляется связь с реальностью у юных фотографов. Они часто не акцентируют внимания на внешней характеристике предмета, который важен им не как знак социальной действительности. Этот предмет уже наполнен их собственной жизнью. В своих работах дети искренни, они не приукрашивают жизнь, не маскируются, не становятся перед объективом более привлекательным «профилем».

...Какой солнечный жаркий день, в руке надкусанное яблоко, пестрота листвы и пестрота платья, и глаза — чуть подкрашенные и томные («Оксана» из серии Нины Гуськовой «Друзей моих прекрасные черты»). В ней что-то схожее с персонажами Феллини. Как красноречив должен быть для нас, взрослых, их съемочный миг. Какие точные признаки их мироощущения являют нам эти странички «дневников». И совершенно правы те педагоги, которые не ориентируют своих учеников, своих воспитанников на общеизвестное и общедоступное. Пусть мы увидим то, чего не знаем, не замечаем, не умеем, но то, что так дорого было и нам в детстве. Автор расскажет все по-своему, отберет свои выразительные и содержательные средства. Но тогда какова же мера участия педагога в этом индивидуальном процессе познания жизни средствами искусства фотографии?

Конечно, многое зависит от руководителя. Руководитель советует, акцентирует внимание, направляет и... не запрещает. И когда руководитель умеет оценить детское впечатление, чуток к детскому языку познания мира, тогда он получает целостную картину этого мира глазами открытыми и для ощущений драматизма, и для ощущений радости. Педагог выстраивает систему нравственных ценностей — вот, пожалуй, главное. Фотографии юных тираспольчан приятно брать в руки — они хорошо, грамотно и со вкусом оформлены. И в этом тоже чувствуется влияние педагога. А разве педагог-музыкант не «ставит руку» своего маленького ученика? Работы ребят тираспольской студии говорят о том, что в их коллективе на первом месте — внимание к человеку, понимание человека, его душевного мира, внимание к искусству. Это очень важно. Это задача руководителя — воспитывать, именно воспитывать духовность, душевность, одухотворенность, то есть силу духа.

О. БАРНАШОВА, научный сотрудник Института художественного воспитания АПН СССР, И.МИНЬКОВЕЦКИЙ, кинооператор, доцент кафедры кинофото МГИК Журнал «Советское фото», 1987 г.

Фотограф и педагог Александр Паламарь — личность беспокойная, бескомпромиссная. И в то же время — человек веселый, доброжелательный. А фотографии у Александра неожиданно тихие, неторопливые, задумчивые. Как он нашел себя? Уже заканчивая биофак педвуза, стал членом созданного тогда в Тирасполе фотоклуба «Поиск» и одновременно организовал студию юных фотографов. Получил распределение в школу, разрывался между нею и студией. Но недолго: главным делом жизни стала студия «Взгляд». Педагогика и фотография идут в его работе рядом, помогая пробуждать у ребят интерес к человеку, учить думать, чувствовать, переживать. Известна аксиома: У талантливого учителя все ученики способные. Истинность ее, на мой взгляд, подтверждают страницы этого номера, знакомящие с творчеством тираспольских ребят. Посмотрите, как они работают…

Собственное творчество у Александра — на втором плане. И это не поза, а позиция: «Почему я люблю работы детей? У меня всего два глаза. Студия — это еще 30 пар глаз. Понедельники у нас — «негативные» дни. Я собираю «урожай» и знаю: будет то, что меня порадует — окошко в мир, который я просто не успеваю объять... Но и у ребят есть «ахиллесова пята» — недоступны им еще в чистом виде лиризм, абстрагирование, обобщение. То, что они не увидят, должен показать им я. Без студии мне было бы тяжело. Отказ от собственного творчества, наверное, пережил бы легче».

Сан Саныч, как зовут его в студии, часто говорит своим ребятам: «Пусть ваш снимок тронет душу хоть одного человека...» Фотография для него и есть разговор души с душой, еще один способ себя осуществить, проявить то внутреннее, что скрыто от посторонних глаз. Может быть, поэтому его снимки так глубоко лиричны? А в жизни он «ищет бури». Мало ему одной студии «Взгляд», взялся вести еще одну — в соседних Бендерах. Там возникла критическая ситуация с помещением — ребята стали ездить к нему в Тирасполь. Мало ему своих проблем, организовал и седьмой год ведет на общественных началах конкурсный круговой обмен коллекциями детских фотостудий в масштабе страны. Ездит на олимпиады, фестивали и слеты по разным республикам, этой весной вместе с пятью своими студийцами провел на ВДНХ, в павильоне культуры, открытый урок для московских педагогов из детских фотостудий.

Его методика работы с ребятами не бесспорна, его путь в фотографии очень личный. Но не дает ли этот беспокойный талантливый человек открытый урок подвижничества многим из нас?

ГАЛИНА ЕРГАЕВА,
сотрудник отдела искусства журнала
«Советское фото», 1987 г.

«Взгляд» — так называется детская фотостудия в молдавском городе Тирасполе. Руководит ею Александр Паламарь, биолог по образованию, педагог и художник по призванию. С его помощью ребята открывают мир, утверждают в нем себя и как художники, и как нравственно мыслящие люди. Не случайно среди воспитанников Сан Саныча (как ласково зовут его ребята) много победителей не только республиканских, всесоюзных, но и международных фотоконкурсов. За десять лет своего существования фотостудия «Взгляд» стала одной из лучших в стране.

Журнал «Огонек», 1988 г.

Для выставки, посвященной 60-летию журнала «Советское фото», был подготовлен раздел, авторы которого — юные фотолюбители из Киева и Павлодара, Магнитогорска и Тирасполя, Череповца и Душанбе, Гомеля и Харькова, Уфы и Бендер, других городов нашей страны.

Много, очень много фотографий. Портреты друзей, родственников, знакомых и незнакомых людей, автопортреты, пейзажи, натюрморты, жанровые, бытовые сценки, снимки животных и птиц — картинки «из себя». Авторам от семи до семнадцати.

Дети рисуют, дети сочиняют, дети конструируют, дети фотографируют, дети делают открытия... Какое значение мы, взрослые, придаем этим явлениям, фактам? Дети себе открывают мир или они открывают миру себя? Они хотят что-то понять, а чем-то разобраться? Или уже поняли и разобрались и учат нас этому, хотя мы, взрослые, конечно же, умнее детей? А сколько лет этим детям? Сколько было лет Пушкину, когда он написал «Воспоминания в Царском селе»; Лермонтову, когда он написал «Маскарад»; Бетховену, когда он взял опекунство над собственными братьями?.. Пятнадцать, двадцать, шестнадцать... Любая фотография ребенка — документ. Документ внутреннего мира личности, документ нашего педагогического дара, нашего художественного вкуса, нашего человеческого чутья. Чем детское творчество отличается от взрослого? Темы — те же, сюжеты — другие; выразительные средства — те же, смысловые акценты — другие, другая «среда обитания». Ребенок идет от содержания, от знакомого, узнаваемого, близкого. Опытный же фотограф часто, обнажая суть, сущность, смысл предмета или явления, уходит от бытовой конкретности изображаемого, поднимаясь до обобщения. Ребенок еще к этому не готов. Для него важен сам факт, чувство, сердце. И это первично в его творчестве. И для нас самое главное — его мировоззрение, его отношение, его волнение, его видение. И как настораживают формальные или «заформализованные» взаимоотношения с миром! Тогда на отпечатке проявляется лишь вторичное, ремесленные повторения расхожих штампов. Кажется, что схожесть с уже отработанным именно и роднит с искусством, но это не так.

Наскальные рисунки — для нас сведения исторической важности, а для древних художников — это был способ существования, способ осуществления своей власти над «неподвластным» окружающим миром. По рисункам мы теперь узнаем об этом способе существования и способе осуществления. Фотографии детей для нас — тоже сведения и тоже исторической важности. Мы привыкли думать за ребенка, говорить за ребенка, жить за ребенка, исходя из нашего собственного жизненного опыта. Мы подменяем реальную жизнь, стараемся подменить природу, которая многому могла бы научить сама. Мы стараемся заполнить их день мероприятиями! Нам некогда, и мы хотим, чтобы некогда было им. А ребенок, когда остается один на один с собой, — непосредствен, не «обучен» (в хорошем смысле), не отягощен нашим опытом. Зато у него свой опыт, который нам необходимо понять для нашего же блага.

Мы всматриваемся в их пейзажи, портреты, натюрморты... Их сейчас не интересует игра света и тени, необычный ракурс. Они еще не обрели власти не только над окружающим миром, но и над выразительными средствами далеко не объективного объектива фотоаппарата. И именно это охраняет их на данном этапе от использования формальных приемов. Им нечем сейчас прикрыть «смысловые скважины» своих «текстов», они не защищены от искренности и правды жизни. И взрослые, руководители детских фотокружков, которым удается сохранить нетронутой детскую концепцию мира, при том, что критерием оценки детского произведения является... художественность, делают неоценимую услугу процессу формирования творческой и социально активной личности, ее гармонического, нравственного отношения к миру.

О. БАРНАШОВА, И. МИНЬКОВЕЦКИЙ
Журнал «Советское фото», 1986 г.